JК
Петля и камень в зеленой траве :: Вайнер Аркадий
Страница: 108 из 132Он мне понравился, он мне сразу очень понравился…
Алешка приподнялся на локте и стал целовать меня в грудь, жесткие шершавые губы, волнующие, алчные, ползет от вас по коже шершавый холодок, сладко замирает в груди.
…Он уселся рядом, сложив свои бутылки на колени.
— Поеду без билета, — сказал он весело. — И если контролеры заберут меня в милицию, грех падет на вашу распрекрасную головку.
Я молча смотрела в окно, в круглую черную дырочку, протертую в наледи на стекле — прорубь в черный бездонный мир, оттаенную любопытными теплыми пальцами. Громадный океан тьмы, слабо подсвеченный огнями уличных фонарей и встречных машин — глубинных фосфоресцирующих жителей. Агатовый дымчатый кружок — иллюминатор батискафа, проваливающегося в бездну. Я видела, как там, за тонкой холодной стенкой, взмахивают костистыми плавниками голых веток заледеневшие деревья-рыбы, и упираются в мой зрачок стылые глаза светофоров, висят невесомые коробки затонувших домов.
Он мне очень нравился. И я боялась его. Я не хотела его тепла, мне боязно было смотреть, как курится белый парок над его головой, я так страшилась взглянуть в его светлые глаза оккупанта! Но он мне нравился. С ним было не так ужасно в душной капсуле батискафа, летящего в тартарары…
Алешка думает о том же, он вспоминает вроде бы отдельно, но и вместе со мной.
Алешка приподнялся на локте и стал целовать меня в грудь, жесткие шершавые губы, волнующие, алчные, ползет от вас по коже шершавый холодок, сладко замирает в груди.
…Он уселся рядом, сложив свои бутылки на колени.
— Поеду без билета, — сказал он весело. — И если контролеры заберут меня в милицию, грех падет на вашу распрекрасную головку.
Я молча смотрела в окно, в круглую черную дырочку, протертую в наледи на стекле — прорубь в черный бездонный мир, оттаенную любопытными теплыми пальцами. Громадный океан тьмы, слабо подсвеченный огнями уличных фонарей и встречных машин — глубинных фосфоресцирующих жителей. Агатовый дымчатый кружок — иллюминатор батискафа, проваливающегося в бездну. Я видела, как там, за тонкой холодной стенкой, взмахивают костистыми плавниками голых веток заледеневшие деревья-рыбы, и упираются в мой зрачок стылые глаза светофоров, висят невесомые коробки затонувших домов.
Он мне очень нравился. И я боялась его. Я не хотела его тепла, мне боязно было смотреть, как курится белый парок над его головой, я так страшилась взглянуть в его светлые глаза оккупанта! Но он мне нравился. С ним было не так ужасно в душной капсуле батискафа, летящего в тартарары…
Алешка думает о том же, он вспоминает вроде бы отдельно, но и вместе со мной.