JК
Письма из неволи :: Жураковский Анатолий
Страница: 1 из 46---------------------------------------------
Жураковский Анатолий
Письма из неволи
Священник Анатолий Жураковский
Письма из неволи
8.3.1932 Толстовская дача [1]
Лежу в большом бревенчатом бараке на отдельной койке... Я здесь на положении хронического больного вследствие своего туберкулеза. Для меня ведь так знакома и так привычна эта обстановка больницы одного из мест заключения, ведь при каждом из своих "сидений" я попадал на больничную койку. И в последний раз в Бутырках я был в больнице дважды: первый раз еще в последний месяц твоей свободы, в январе 31 года, второй раз, как ты знаешь, в июле, оба раза с острым ревматизмом... Как я был удивлен, когда, помню, внесли меня в знакомую камеру - ведь в первый и второй раз я лежал в той же самой камере, где лежал в 23-м году. Здесь за время моего пребывания, я уже второй раз в больнице, и сейчас вот уже второй месяц... Ведь это мой обычный, хорошо знакомый туберкулез с его обострениями.
В бараке людей довольно много, но я среди них один... Это большей частью все уголовные, и их непереносимый жаргон, с душами, вывернутыми и оскверненными, большей частью еще в младенчестве. Я почти целыми днями молчу, но слушаю часто... Мне хочется проникнуть глубже в страшный мир этих душ, уловить рассмотреть своеобразие линий их жизни. Мое молчание, мое одиночество не тяготит меня. Оно напоминает мне незабываемые дни моей четырехмесячной одиночки, когда я был не только один, но и без одной книги.
Жураковский Анатолий
Письма из неволи
Священник Анатолий Жураковский
Письма из неволи
8.3.1932 Толстовская дача [1]
Лежу в большом бревенчатом бараке на отдельной койке... Я здесь на положении хронического больного вследствие своего туберкулеза. Для меня ведь так знакома и так привычна эта обстановка больницы одного из мест заключения, ведь при каждом из своих "сидений" я попадал на больничную койку. И в последний раз в Бутырках я был в больнице дважды: первый раз еще в последний месяц твоей свободы, в январе 31 года, второй раз, как ты знаешь, в июле, оба раза с острым ревматизмом... Как я был удивлен, когда, помню, внесли меня в знакомую камеру - ведь в первый и второй раз я лежал в той же самой камере, где лежал в 23-м году. Здесь за время моего пребывания, я уже второй раз в больнице, и сейчас вот уже второй месяц... Ведь это мой обычный, хорошо знакомый туберкулез с его обострениями.
В бараке людей довольно много, но я среди них один... Это большей частью все уголовные, и их непереносимый жаргон, с душами, вывернутыми и оскверненными, большей частью еще в младенчестве. Я почти целыми днями молчу, но слушаю часто... Мне хочется проникнуть глубже в страшный мир этих душ, уловить рассмотреть своеобразие линий их жизни. Мое молчание, мое одиночество не тяготит меня. Оно напоминает мне незабываемые дни моей четырехмесячной одиночки, когда я был не только один, но и без одной книги.