JК
Питерщик :: Писемский Алексей
Страница: 5 из 9Но как пришел великий пост, так и начали молодого в Питер сбирать: прибрали попутчиков, привязал он к спине котомку и пошел, а там, месяца через два, и поотпишет что-нибудь, вроде того:
"Милостивеющая государыня матушка Афимья Михайловна и дражайшая сожительница Катерина Ефьевна, просим вашего родительского благословения и навеки нерушимо; о себе уведомляю, что проживаю по тепериче у Веденея Иваныча за триста рублев в лето, и при сем прилагаю десять целковых на подушную, чего и вам желаю.
Крестьянин ваш сын такой-то".
На Петров день и барину оброк выслал, а к Новому году и остальную половину, и сам сошел в деревню. Так он ходит каждый год, а там, как бог посчастливит, так и хозяйство заведет: смотришь - и дом с белендрясами{216} вытянул... Все это хорошо, когда хорошо идет, а бывает и другое.
Летом, в 184..., приехал я в чухломскую деревню Наволоки и, зная хорошо местность, вовсе не удивился, когда на крик моего ямщика: "Эй, десятской, подь сюда!" - вышла молоденькая и прехорошенькая собой баба.
- Ты, голубушка, десятской? - спросил я ее.
Она улыбнулась.
- Я, сударь.
- А как тебя зовут?
- Марьей.
- А строга ли ты?
- Да с чего мне строгой-то быть? Что за строгость такая, я и не знаю.
- Можно ли мне остановиться в этом большом доме?
- Для чего не остановиться... Погодите, я поспрошаю, - отвечала десятский Марья и начала стучать в окошко большого дома.
- Клементий Матвеич, а Клементий Матвеич! Вона барин приехал, на фатеру к тебе позывается!
В окно выставилось мужское лицо.
- Позволь мне, мужичок, остановиться в твоем доме, я приехал по службе, - сказал я.
"Милостивеющая государыня матушка Афимья Михайловна и дражайшая сожительница Катерина Ефьевна, просим вашего родительского благословения и навеки нерушимо; о себе уведомляю, что проживаю по тепериче у Веденея Иваныча за триста рублев в лето, и при сем прилагаю десять целковых на подушную, чего и вам желаю.
Крестьянин ваш сын такой-то".
На Петров день и барину оброк выслал, а к Новому году и остальную половину, и сам сошел в деревню. Так он ходит каждый год, а там, как бог посчастливит, так и хозяйство заведет: смотришь - и дом с белендрясами{216} вытянул... Все это хорошо, когда хорошо идет, а бывает и другое.
Летом, в 184..., приехал я в чухломскую деревню Наволоки и, зная хорошо местность, вовсе не удивился, когда на крик моего ямщика: "Эй, десятской, подь сюда!" - вышла молоденькая и прехорошенькая собой баба.
- Ты, голубушка, десятской? - спросил я ее.
Она улыбнулась.
- Я, сударь.
- А как тебя зовут?
- Марьей.
- А строга ли ты?
- Да с чего мне строгой-то быть? Что за строгость такая, я и не знаю.
- Можно ли мне остановиться в этом большом доме?
- Для чего не остановиться... Погодите, я поспрошаю, - отвечала десятский Марья и начала стучать в окошко большого дома.
- Клементий Матвеич, а Клементий Матвеич! Вона барин приехал, на фатеру к тебе позывается!
В окно выставилось мужское лицо.
- Позволь мне, мужичок, остановиться в твоем доме, я приехал по службе, - сказал я.