Пятиречие   ::   Ларин Олег

Да и устал я уже от подобных излияний, особенно в устах недавних наших златоустов и властителей дум. Как быстро из-под их интеллигентных физиономий повылазили свиные и кувшинные рыла!.. Помнится, один полуподпольный бард с небритой улыбкой спел песенку про старый боевой корабль, который превратили наполовину в кабак, наполовину в музей. И финал у песенки такой: "Был там и я и на толпу глазел. И с сожалением понял вдруг мысль одну: чтобы не стать этаким вот музеем, в нужный момент лучше пойти ко дну..." Старый корабль-музей остался в целости и сохранности, а вот улыбчивый бард заповадился вести прибыльное кулинарное телешоу. А ведь какой был бунтарь!..

- Все в мире относительно, приблизительно и неточно, - сказал я своему соседу, чтобы успокоить его, - а точен и драгоценен один лишь душевный покой. Берите пример с Егорыча!

- Может, вы и правы. - Коля-бог растерянно улыбнулся и нацепил очки: говорить ему больше не хотелось.

Вокруг стояла гулкая, неправдоподобная тишина, в которую наплывами входил треск углей в самодельной печурке. Жидкий свет, что сочился сквозь запотевшее оконце, с трудом пробивал густой, устоявшийся сумрак лесного жилища с его тайными закоулками и паутинными тенями. И хотя мне не раз приходилось бывать в таких избушках и подолгу жить, особенно на архангельском Севере, я всегда испытывал смутную тревогу, знакомую горожанину, жизнь которого проходит как бы в подвешенном состоянии, стреноженная бетоном и стальной арматурой.