По тюрьмам   ::   Лимонов Эдуард

Однажды скормила остатки мороженого детям и старухам. За что ее выгнали. Ушла в зоомагазин. Так мы разговаривали, водили руками по стеклу и складывали наши ладони. На самом деле, хотя мы смеялись и улыбались, я даже ничего не мог ей сказать откровенного. Ведь нас слушали. В прорезь между склонившимися с одной стороны стекла носами зэков, а с другой — носами их родственников, далекий, сидел у входа офицер. Он мог по выбору слышать каждый разговор. И конечно, могли записывать разговор Волка с Клюковкой маньяки-эфэсбэшники. Что они и сделали, я уверен. Ведь они подслушивали нас в нашей спальне раньше. Я своими ушами изучал аудиокассеты уголовного дела.

Я спросил:

— Ну ты хоть немного выросла?

В ответ она встала и отошла, демонстрируя себя. Боже мой, на этом трогательном создании, именуемом «моя гражданская жена», были черные чулки!

Я сказал, что нечего ей тут делать, в Саратове, процесс продлится еще долго, чтоб ехала учиться к 1 октября в Москву.

По истечении часа родственников собрали и повели прочь. А на нас надели наручники, и мы стали ждать, когда нас заберут. Я видел, как она вышла подпрыгивая и позади всех, подпрыгнула на носках и помахала мне рукой. Проделав это несколько раз, она ушла за цветы, и головка ее с косичкой поплыла, поплыла над цветами и ушла из тюремного двора.

Когда я шел со свиданки с Клюковкой, пристегнутый к Игорю наручником, дул мощнейший ветер, раздувая мои штаны, как шаровары Тараса Бульбы.