JК
Под сенью креста унии :: Черносвитов Владимир Михайлович
Страница: 34 из 35Но нет, не для того, чтобы пасть духом в последнюю минуту, более суток разыгрывал он из себя обморочного, не дрогнув ни одним мускулом, терпел страшные пытки! Нет, надо спешить – оставалось совсем немного… Но что это, никак уже спохватились: шага, голоса…
– Курский! Старшина! – гулко раздаётся в каменной спирали лестницы чей-то голос.
Силы старшины удесятеряются. Молча, не отзываясь, он торопился вверх, скорей, скорей!
– Курский! – снизу доносятся шаги – торопливые, нагоняющие, беспокойные. Вот они уже совсем близко. Но чем ближе погоня, тем твёрже становится воля, тем бодрее делается избитое, непослушное тело. Курский подымается на ноги.
Шаги уже совсем рядом.
– Курский!
– Есть, Курский! – хрипит он и, злобно толкнув вниз попавшийся на пути камень, делает последний бросок и вылезает на площадку колокольни. Он злорадствует, правда, сознание его работает плохо и весь он в каком-то исступлении, но – он победил!
– Курский? Что вы? Это мы, свои! Из-за поворота лестницы показывается какая-то расплывчатая, зыбкая фигура.
– Не-ет, провокатор, врёшь! – торжествующе смеётся старшина и с грохотом опрокидывает тяжёлую крышку люка. Закинув щеколду запора, он поднимается, высовывается из колокольни и бросает в спящий город хриплый, громкий в утренней тишине крик:
– Э-ге-эй!..
И только когда патрули подтвердили старшине снизу, что в церкви и на лестнице – свои, Курский открыл люк.
– Курский! Старшина! – гулко раздаётся в каменной спирали лестницы чей-то голос.
Силы старшины удесятеряются. Молча, не отзываясь, он торопился вверх, скорей, скорей!
– Курский! – снизу доносятся шаги – торопливые, нагоняющие, беспокойные. Вот они уже совсем близко. Но чем ближе погоня, тем твёрже становится воля, тем бодрее делается избитое, непослушное тело. Курский подымается на ноги.
Шаги уже совсем рядом.
– Курский!
– Есть, Курский! – хрипит он и, злобно толкнув вниз попавшийся на пути камень, делает последний бросок и вылезает на площадку колокольни. Он злорадствует, правда, сознание его работает плохо и весь он в каком-то исступлении, но – он победил!
– Курский? Что вы? Это мы, свои! Из-за поворота лестницы показывается какая-то расплывчатая, зыбкая фигура.
– Не-ет, провокатор, врёшь! – торжествующе смеётся старшина и с грохотом опрокидывает тяжёлую крышку люка. Закинув щеколду запора, он поднимается, высовывается из колокольни и бросает в спящий город хриплый, громкий в утренней тишине крик:
– Э-ге-эй!..
И только когда патрули подтвердили старшине снизу, что в церкви и на лестнице – свои, Курский открыл люк.