Подари себе рай (Действо 3)   ::   Бенюх Олесь

У меня был такой, небось слыхал про Курбского? И у жинки моей под подолом шарил, и прямую измену свершил государеву. Однако, отвагу и подлость имел при жизни моей сии козни вершить. А ты - аки тать в ночи могильной, тать трусливый и шкодливый - всю жизнь твою...

Внезапно Грозный исчез, лишь серебряный посох его остался, холодно мерцая на полу. Изо всех углов теперь на Никиту надвигались попарно шедшие черные монахи. Перекрикивая друг друга, галдели угрюмо, монотонно. Поначалу он не разбирал слов, но когда они приблизились к нему вплотную, он стал улавливать словеса, фразы, сентенции:

- Убивец трупов!

- Царь-ирод!

- Не ребеночка даже, мертвеца беззащитного умертвил вдругорядь!

- На возродившего церковь руку, окаянный, поднять посмел!

- Ууубьююю! - закричал вдруг Никита, и от этого крика у него самого стыла кровь в жилах. Он подхватил с пола царский посох и угрожающе потрясал им над головой. - И вас, и вашу веру, и вашего бога! Сам Россию построю, мо, мужицкую, великую - без вас, спиногрызов, без вас, захребетников!

- Где тебе! - воскликнул высокий, худой, в епископской рясе, с панагией на груди. - Ты слаб умишком, грамотёшкой, талантом, данным Богом!

- Бога нет! Я докажу! Я... я сам Богом буду! - неожиданно вырвалось у него. И эхом отдалось под куполом злобно, густо, страшно: "Сам... Богом... буду-у-у!"

И он испугался этого громогласного святотатства и упал на колени. И всё существо его охватили холод и ужас.

Так лежал он на каменном полу полчаса, час. Наконец, обеспокоенная охрана вошла в храм.