Поле Куликово   ::   Возовиков Владимир

Значит, собирайся, сильные, и дави, грабь слабейших, отнимай у них добро, и земли, и ловы, чтоб еще сильнее стать? Этак далеко зайти можно… Хмуро сказал:

- Не пойму, Федька, коли ты на такой важной службе у князя, зачем открылся?

- Не всем открылся, тебе лишь. Кто ж не ведает, што Фома Хабычеев в московских землях только не разбойничает? Твоя служба князю Димитрию далеко слышна… Да и недолго мне тут сидеть осталось, не нынче-завтра уйду со своими.

- Моя служба тебе, Федька, неведома. Да и не по твоему она разуму. Но ты гляди: коли от князя слова нет - сидеть тебе здесь надобно.

- Того и боюсь, што оставит. Ныне-то вроде право есть уйти: слышно, рать скликает Димитрий. Как-нибудь вывернусь, он старые заслуги помнит.

- Гляди… Однако заговорились мы, вот-вот петухи запоют, да и проснется кто из твоей верной стражи, - Фома ядовито усмехнулся. - Оружье мы у тебя заберем. Сами пойдем к Димитрию, с оружием-то охотнее примет. Шкатулку эту сам ему вручу с грамоткой твоей. Там про верного человека сказано, вернее и не сыщешь.

- Твоя воля, - буркнул Бастрык.

- Аль не веришь?

- Тебе-то верю.

- Ин и добро. Другие о ней и не прознают.

Фома завернул шкатулку в тряпицу, тщательно перевязал шнуром, спрятал в суме среди дорожной рухляди, прямо глянул в лицо Бастрыка своими прозрачными глазами.

- И вот о чем Христом прошу тебя, Федька: не дай помереть от голода вдовице горькой с сиротами ее - той, што в крайней избе живет, у поскотины.

- Не из-за нее ль ты явился, благодетель?

- Из-за нее тож.

- Не помрет, не бойсь. Седмицу назад отрубей давал, с новины дам. Кабы не зловредничала, ситные ела б.

- Смотри, Федька, - отчетливо произнес Фома.