Помилование   ::   Карим Мустай

От этих слов Байназаров опешил. Не тронулся ли, часом, Зух? Это уже не просто выдержка. Не будет человек, если в своем уме, таким спокойным, таким беспечным. Потому Байназаров крутить-вертеть, заходить издалека не стал, спросил прямо:

- Послушай, Зух, как ты после такого суда можешь еще спать?- Янтимер подумал о том, что сам за всю ночь не сомкнул глаз, комиссара и Казарина вспомнил. Они мучаются, не знают, как ночь извести, а этот спит.

- Какого суда?- Любомир опустил фонарик. Они остались в полной темноте. - Какого суда?- повторил он. В голосе - ни печали, ни страха. Видно, и впрямь умом повредился парень.

- Забыл разве? Вчерашнего суда.

- Вчерашний суд - это ошибка. Полная напраслина. Ты сам подумай, лейтенант, я ведь еще даже ни одного фашиста не убил. А убить должен! Я нужен. Я солдат. - Эти мысли он обдумывал перед тем, как заснуть. Потому и продолжал без запинки. - Неправое дело, в темноте сотворили его, ночью. Завтра, при дневном свете, все прояснится и изменится. При солнце у правды и справедливости глаза раскроются. Судьям этим, чтобы они ошибку от преступления отличить смогли, целая ночь дана. Поразмыслят не спеша и к разумному решению придут. Я ведь сразу понял: это они придумали, чтобы таких, как я, безголовых, образумить. Если взаправду все - зачем меня еще вчера не расстреляли? Сказано же: приговор окончательный и обжалованию не подлежит.