Помилование   ::   Карим Мустай

Понял теперь военную хитрость, лейтенант?

От спокойного, убедительного, исходившего из глубокой тьмы голоса Байназарову стало жутко. Словно Любомир не напротив стоит, а спустился в свою могилу и говорит оттуда, снизу вверх. Хорошо еще, лица не видно.

- Ты как думаешь, лейтенант?

- Я еще не успел подумать. Тебя слушаю. Мы оба с тобой еще ни разу в фашиста не стреляли.

- Ты мне прямо скажи: как ты думаешь?

- По-твоему.

- Тогда я думаю правильно. Сразу двое не ошибутся. Только ты не считай, что я совсем уж такой блаженный. На душе-то скребет. Но я эти мысли сразу отгоняю прочь. Смерть еще где-то, а я уже сейчас себя оплакивать буду? Верно я говорю?

- Верно.

- И все же, лейтенант, ты зачем ко мне пришел?

- Не знаю, Зух, сам не знаю. Может, потом догадаюсь...

- Спасибо, - искренне сказал Любомир. А спроси, за что "спасибо", и сам бы объяснить не смог.

По чуть мерцающей узкой полоске от неплотно закрытой двери Янтимер определил, где выход.

- Ну, до свидания. Прощай, Зух.

- Будь здоров, лейтенант, еще встретимся.

Байназаров на ощупь отыскал дверь и тяжелыми шагами, будто подошвы сапог были залиты свинцом, поднялся по ступенькам и вышел. Любомир Зух остался, освещая фонариком ему дорогу. И тот забыл про фонарик, и этот не вспомнил.

Только когда Янтимер выбрался на знакомую лесную тропу, до него дошли последние слова Зуха: "Еще встретимся..." - и он понял, какую ужасную ошибку совершил, что пришел сюда. Зачем? Какой шайтан занес его в эту землянку? Лишь затем, видно, чтобы еще сильней растравить его душевные муки.