Портреты учителей   ::   Деген Ион

– Раз, два… третья койка от двери?

– Да.

– Жив?

– Как видите.

– Не мо-жет быть! По-тря-са-ю-ще!

– Почему же вы назначили пенициллин, если не верили, что я выживу?

– Не знаю. Я часто думал об этом.

Все, стоявшие здесь, кроме жены и сына, были врачами и, несомненно, понимали, о чем идет речь.

В феврале или в марте 1945 года я не знал, что врачи уже списали меня со счета. Сепсис. Где источник? Проникающее ранение головы? Открытый огнестрельный перелом верхней челюсти? Гной из раны на лице хлестал так, что через каждых три часа приходилось менять перевязки. Семь пулевых ранений рук? Четыре осколочных ранения ног? Собственно говоря, какое значение имел очаг сепсиса? Даже если бы существовал только один очаг, общее состояние уже было таким, что у врачей не оставалось средств, чтобы вывести из него, ни даже надежды на то, что это еще возможно, если бы такие средства существовали.

Случайно именно в эту пору в госпиталь из Свердловска приехал консультант, профессор Чаклин.

Когда обход остановился в ногах моей койки, я был в сознании, но говорить не мог. Врачи, предполагая, что я их не слышу, беседовали обо мне открытым текстом.

Доложила начальник отделения.

Профессор Чаклин долго рассматривал рентгенограммы и, наконец, сказал:

– Пенициллин внутривенно. Каждых три часа.