Портреты учителей   ::   Деген Ион

Больше никогда я не встречал Бзенко. И ничего не слышал о нем. И фотографию негодяя мне не удалось раздобыть, чтобы иллюстрировать эту главу. Не очень часто мне приходилось вспоминать о том, как Бзенко искалечил Лелю.

В ноябре 1951 года в первую клинику Киевского ортопедического института из внутренней тюрьмы МГБ доставили арестанта с переломом правой плечевой кости. Это был эсэсовец в очень высоком чине. Кажется, генерал СС. Я не уточнял. В ту пору я предпочитал не вступать в неофициальные разговоры с офицерами

МГБ, днем и ночью дежурившими у кровати этого больного. Я оперировал арестованного эсэсовца.

Вечером в день операции я навестил его, хотя, разумеется, это не входило в мои функции. При необходимости его мог посмотреть дежурный врач. Я выхаживал его после операции. Естественно – он ведь был моим пациентом. Я, еврей, видевший, что немцы творили с моим народом, я, начавший остро ощущать свое еврейство в стране, за которую воевал с немецким нацизмом, сейчас лечил представителя этой самой немецкой нацистской элиты. Но он был моим больным.

Я не испытывал к нему ни малейшей неприязни. Я вообще не думал ни о его национальности, ни о его статусе. Я даже не замечал бы его особого положения, не будь у его кровати постоянного часового, офицера МГБ. Его выписали из клиники через десять дней после операции.

В январе 1952 года мне принесли на консультацию рентгенограммы прооперированного плеча. Отломки срослись.