JК
Последнее лето :: Почивалин Николай Михайлович
Страница: 121 из 140Место было еще получше, чем на центральной усадьбе.
Рыжей, хозяйской масти, кобель, захлебываясь лаем, вылетел из конуры и, гремя цепью, тут же смолк, словно подавился своей же злостью, показавшийся на крыльце Додонов даже не цыкнул, а только покосился в его сторону. В неподпоясанной рубахе с расстегнутым воротом, босоногий, дюжий, он сошел по ступенькам, широко улыбаясь.
- Заявился-таки. А я думал - опять позабыл. - Улыбка добродушно морщила его свежие налитые щеки, блуждала на толстых губах, скатывалась в окладистую рыжую бороду, которая, казалось, тоже улыбалась, и только глаза его под такими же рыжими бровями оставались неулыбчиво-спокойными. Проходи, гость редкий, проходи.
- Давай пасеку, что ли, посмотрим.
- Как скажешь. - Додонов сунул ноги в кожаные, тут же на крыльце и стоявшие, тапки, с незаметной смешинкой осведомился: - Сетку-то брать?
- А я что, в улья полезу? В них ты сам лазь, - буркнул Тарас Константинович. Он боялся пчел, не раз выходил с пасеки с опухшей шеей или ухом, но напяливать на голову неуклюжий колпак отказывался.
- Ну и правильно, - успокоил председателя Додонов. - Сейчас уж ни лёта, ни взятка нет - осень. Отжировали свое.
Ульи с разноцветными верхами - синие, желтые, голубые - стояли в кудрявых кустах смородины, проезжая, к омшанику, дорога четко делила их на два ровных ряда.
Кругом было прибрано и опрятно, как на хорошем дворе, - Тарас Константинович знал это и сидя в своей конторе.
Рыжей, хозяйской масти, кобель, захлебываясь лаем, вылетел из конуры и, гремя цепью, тут же смолк, словно подавился своей же злостью, показавшийся на крыльце Додонов даже не цыкнул, а только покосился в его сторону. В неподпоясанной рубахе с расстегнутым воротом, босоногий, дюжий, он сошел по ступенькам, широко улыбаясь.
- Заявился-таки. А я думал - опять позабыл. - Улыбка добродушно морщила его свежие налитые щеки, блуждала на толстых губах, скатывалась в окладистую рыжую бороду, которая, казалось, тоже улыбалась, и только глаза его под такими же рыжими бровями оставались неулыбчиво-спокойными. Проходи, гость редкий, проходи.
- Давай пасеку, что ли, посмотрим.
- Как скажешь. - Додонов сунул ноги в кожаные, тут же на крыльце и стоявшие, тапки, с незаметной смешинкой осведомился: - Сетку-то брать?
- А я что, в улья полезу? В них ты сам лазь, - буркнул Тарас Константинович. Он боялся пчел, не раз выходил с пасеки с опухшей шеей или ухом, но напяливать на голову неуклюжий колпак отказывался.
- Ну и правильно, - успокоил председателя Додонов. - Сейчас уж ни лёта, ни взятка нет - осень. Отжировали свое.
Ульи с разноцветными верхами - синие, желтые, голубые - стояли в кудрявых кустах смородины, проезжая, к омшанику, дорога четко делила их на два ровных ряда.
Кругом было прибрано и опрятно, как на хорошем дворе, - Тарас Константинович знал это и сидя в своей конторе.