Последнее лето   ::   Почивалин Николай Михайлович

Слеза, а не мед.

На обратном пути он выломал рамку - на пасеках это всегда почему-то считается первым угощением, хотя вроде бы приятней лакомиться медом чистым, откачанным, а не таким, в сотах; отойдя на почтительное расстояние, директор боязливо посматривал, как дюжий простоволосый пасечник колдует над раскрытым ульем, бестрепетно обирает с рамки копошащихся пчел. А ведь здоровый еще мужчина - могутной, как говорят в селе!

- Аида теперь в избу. Все одно конь твой не прискакал еще. - Додонов нес тяжелую коричнево-желтую рамку в вытянутой руке, придерживая ее другой, растопыренной, снизу. - Вишь, соты какие полные? Как у запасливого охотника патронташ.

Тарас Константинович покорно шел следом за ним, опять заскучав.

- Клавдия.

Хозяйка тотчас же появилась на крыльце, гостеприимно распахнула дверь. Была она, как и муж, статная, с разлетевшимися черными бровями на полном, все еще приятном лице - словно сюда, на пасеку, годы заглядывали пореже, чем в другие места. Был только один короткий миг, когда горячие карпе глаза ее глянули на Тараса Константиновича с ласковым укором и тут же ушли долу - вместе с уважительным поклоном.

- Милости просим, - певуче и радушно пригласила она.