Последнее лето   ::   Почивалин Николай Михайлович

Возвращаясь из третьего отделения, Забнев заглянул на станцию и восхищенно рассказывал:

- Аи да уралец - аж пыль стоит!

К пяти часам следующего дня все было закончено.

Людей отпустили отдыхать, и совхоз вдруг словно вымер.

Осунувшийся, с кротко сияющими глазами Альтман созвонился с аэропортом и безропотно дал себя увести в столовую, - Тарас Константинович заказал на свой счет прощальный обед.

Выставив из своего опустевшего чемоданчика бутылку коньяку - вдобавок к хозяйской "особой московской", - Иосиф Абрамович поднялся с рюмкой в руке.

- Спасибо за помощь, друзья, - просто, впервые без обычных своих шуточек сказал он и тут же не удержался: - Я предлагаю выпить за один странный парадокс.

Деловые люди пьют сейчас армянский коньяк - я тоже пью его, хотя всю жизнь предпочитаю обычную русскую водку. Всю жизнь я живу на Урале - вы знаете, что это такое - хотя я каждый раз рыдаю в душе, увидев Волгу.

Наконец, я всю жизнь заготавливаю для своего комбината узбекские яблоки, красивые, как елочные игрушки, хотя королева моего вкуса - русская антоновка. Как видите, тост у меня почти грузинский...

Альтман улыбнулся, и снова немолодое лицо его стало серьезным и устало-добрым.

- Я предлагаю выпить за Россию, которая и у меня, старого еврея, - одна.

Звонко чокнулись, сплескивая из полных рюмок, и в это время в столовую, нарушая неписаное правило, влетел взволнованный экспедитор.

- Тарас Константинович, из города две машины пришли. Шумят!

- Скажи: пусть приезжают послезавтра.

- Ваш сарай пуст, как метро после часа ночи, - меланхолично подтвердил Альтман.