Повести, очерки, публицистика (Том 3)   ::   Бажов Павел

До всего ему, видишь, дело, даром что из старых да и с большой слабостью.

Спохватившись, что его слушают посторонние. Бурый поправился:

- Может, самого старика прогонят. Не спустит ему Валентин Макарыч, да и Филипп постарается втравить по слабости.

Сказав эти утешительные слова, Бурый не удержался, вздохнул:

- Жить не дают.

Как запаленная лошадь завздыхала и жена. Безучастная ко всему старуха, мать Бурого, услышав вздохи, оживилась и заговорила о своем:

- Я говорю, - печь видеть - беспременно к печали...

- Да будет тебе, мамонька, со своей печью... Себе и людям в тягость живешь, - проговорил Бурый.

Но старуха, попав на привычное, уж не могла остановиться;

- Сажу будто хлебы, а печь долгая-предолгая...

Кончить рассказ о вещем сне старухе и на этот раз не удалось. Хозяин с хозяйкой ушли наверх "допивать и доедать, чтоб не пропало", Антоновна вышла на погребицу. Фаина осталась одна

Фаину встревожило, что старик архитектор недоволен выбором места под строительство, но ей понравилось, как он "отчитал клетчатого" и раскусил Бурого. Поняла и то, что кулаки не особенно "твердо сидят", но все-таки опасение осталось.

- Подведут старика-то да этого "клетчатого" и поставят, а он, может, обоих кулаков хуже. Надо все-таки посоветоваться с Ваней, - неожиданно для себя назвала она Кочеткова уменьшительным именем.

На рассвете следующего дня Фаина шепнула проснувшейся матери:

- До вечера не жди меня.