Страница:
2 из 36
— Ну уж нет! Прошу тебя! Твои причуды… с утра пораньше! Вот еще! Успокойся!
Как многие женщины, она говорила с отвращением в голосе: «Ты только об этом и думаешь!» — стоило лишь заикнуться о своем желании, ну а если не пристаешь к ней, мямлила бесцветным голосом: «Ты меня разлюбил?» Слишком страстная, чтобы выражаться академически, Лоранс тем не менее о любви говорила не как проститутка, а как порядочная женщина — по-детски, безыскусно. Да и кто сегодня умеет говорить о любви? Насколько я знаю, мужчины ничуть не лучше.
— Вот как, — сказал я, — мы уже и рассердились.
— Я не сержусь, я опечалена.
— Опечалена? Почему? Что мне инкриминируется? — спросил я, уже смирившись с тем, что провинился.
И вправду, кажется, накануне за обедом я обменялся двусмысленными фразами с женой какого-то банкира, хотя, по-моему, в нашем разговоре нельзя было уловить даже намека на смысл.
Оказывается, этот банкир был близким другом моего тестя, жуткого типа, — мы с ним рассорились семь лет назад, когда он заявил, будто я жалкий пройдоха и женюсь лишь затем, чтоб ограбить его единственное невинное и драгоценное дитя. А поскольку ему было более свойственно не тихо подозревать, а бурно обвинять, то это прямо-таки сразило Лоранс. И теперь один лишь намек на то, что ему непременно расскажут, как, обчистив его дочку, я к тому же выставляю ее в смешном свете, был для нее невыносим — все семь лет нашего брака моя жена тяготилась родительской немилостью.
|< Пред. 1 2 3 4 5 След. >|