JК
Похитители :: Фолкнер Уильям
Страница: 3 из 369Ступенька из коридора была не так уж и высока, даже для одиннадцатилетнего мальчика (хотя Джон Пауэлл, старший конюх, велел младшему кучеру Сану Томасу отыскать, занять, раздобыть, короче говоря, уворовать где-нибудь деревянную плаху в качестве промежуточной ступеньки для меня), и Буну при его двухметровом росте ничего не стоило, как всегда, запросто ее перешагнуть. Но нет: на этот раз он впрыгнул в контору. И в нормальном-то состоянии его лицо никогда не бывало особо благостным или безмятежным, а сейчас нам показалось – оно тут же взорвется от возбуждения, от безотлагательности или чего там еще, когда он одним прыжком перемахнул через всю комнату к столу, еще с порога завопив:
– А ну, пустите, мистер Мори, не мешайте! – и уже протянул руку, нырнул, переглувшись через отца, в нижний ящик стола, где обитал револьвер, принадлежность конюшни; не могу сказать, Бун ли, нырнувший за револьвером, отпихнул стул (вертящийся стул на колесиках), или отец отшвырнул его, чтобы свободнее было стукнуть Буна по протянутой руке, но только стул откатился, аккуратные кучки монет рассыпались по всему столу, и отец тоже завопил, продолжая молотить то ли по ящику, то ли по руке Буна, то ли по тому и другому вместе:
– Прекрати, будь ты проклят!
– Сейчас Лудаса пристрелю! – вопил Бун. – Пока он с площади не смылся! Пустите, мистер Мори!
– Не пущу! – сказал отец. – Убирайся!
– Не дадите? – сказал Бун.
– Не дам, будь ты проклят! – сказал отец.
– Ну ладно, – сказал Бун уже на скаку, выпрыгивая за дверь. А отец остался сидеть на месте, как ни в чем не бывало. Ты, конечно, сам замечал, до чего непонятливы люди, когда им перевалило за тридцать или за сорок. Не забывчивы, нет.
– А ну, пустите, мистер Мори, не мешайте! – и уже протянул руку, нырнул, переглувшись через отца, в нижний ящик стола, где обитал револьвер, принадлежность конюшни; не могу сказать, Бун ли, нырнувший за револьвером, отпихнул стул (вертящийся стул на колесиках), или отец отшвырнул его, чтобы свободнее было стукнуть Буна по протянутой руке, но только стул откатился, аккуратные кучки монет рассыпались по всему столу, и отец тоже завопил, продолжая молотить то ли по ящику, то ли по руке Буна, то ли по тому и другому вместе:
– Прекрати, будь ты проклят!
– Сейчас Лудаса пристрелю! – вопил Бун. – Пока он с площади не смылся! Пустите, мистер Мори!
– Не пущу! – сказал отец. – Убирайся!
– Не дадите? – сказал Бун.
– Не дам, будь ты проклят! – сказал отец.
– Ну ладно, – сказал Бун уже на скаку, выпрыгивая за дверь. А отец остался сидеть на месте, как ни в чем не бывало. Ты, конечно, сам замечал, до чего непонятливы люди, когда им перевалило за тридцать или за сорок. Не забывчивы, нет.