Похвала Сергию   ::   Балашов Дмитрий Михайлович

Мария, как по всякой день вечером, шьет, привычно испоро орудуя иглой. Кирилл, примостясь рядом, у той же свечи, щурясь и отводя книгу далеко от себя, перечитывает жития старцев египетских. (К старости стали сдавать глаза: вдаль хорошо видят по-прежнему, а вблизи все расплывается и двоится.) Стефан у второго стоянца тоже погружен в чтение — изучает греческий синаксарий. Петр плетет силки на боровую птицу. Старая нянька сучит льняную куделю, мотает готовую нить на веретено. Голова у нее слегка трясется. Тихо. Слышно, как, огорая, потрескивают свечи в стоянцах. Мария, круто склонив чело, замирает с иглою в руке, слушает жалобный голос ветра за стеною.

— Должно бы уж Олфоромею быть! С кем уехали-то?

— С Онькой! — отрывисто отвечает Стефан. — Дороги замело, почитай, совсем…

— Вьюжная зима, — подает голос Ульяния, — коням истомно, поди!

— Доедут! — заключает Стефан и вновь утыкает взор в узорные строки греческого письма. Мария, с некоторою тревогою поглядев на старшего сына, вздыхает, переведя речь на иное:

— Онисим даве баял, князь Иван Данилыч будто опять в Орду укатил…

Кирилл отрывает покрасневшие глаза от книги, с трудом возвращаясь к тутошнему земному бытию. Трудно думает, шепчет что-то про себя, морща лоб.

— Надобе Алексан Михалычу… — Не докончив, прислушивается:

— Не волки ле?! Вьюга, не ровен час… Наши-то!

Стефан подымает голову, угрюмо кидает:

— Сиди, отец! Я выйду, послушаю.