Пути-перепутья (Пряслины - 3)   ::   Абрамов Федор Александрович

Вишь, по этому шпингалету соскучились... - Михаил кивнул на Тузика. - Не видали, без них завел. Ну, я, конечно, дал им задний ход, сразу отправил. А вот письма нету больше недели. Может, уже отчислили?

- Ладно, вернусь с Сотюги - позвоню в обком. Там поговорят с кем надо. Думаю, все будет в порядке. - И Подрезов крепко, по-бульдожьи сомкнул челюсти, словно зарубку у себя в голове сделал.

Михаил до самой канавы провожал их.

Уже выехав на дорогу, Лукашин оглянулся назад. Михаил все еще стоял на берегу Копанца, высокий широкоплечий, с ног до головы вызолоченный мягким августовским солнцем, и улыбался.

2

Самый красивый бор, какой знал Лукашин на Пинеге, это Красный бор. Между Копанцем и Сотюгой.

Лес - загляденье: сосняк да лиственница. Это со стороны Пинеги. А на север от дороги, там, где посырее, - ельник, пекашинский кормилец.

Всего полно в этом ельнике. В урожайные годы грибов да ягод - лопатой греби. В прошлом году, например, Лукашин с Анфисой на каких-нибудь пять-шесть часов выезжали, а привезли домой ушат солех, ушат брусники да корзину обабков*.

* Обабки - грибы для сушки.

Само собой, была на этом бору и дичь. Осенью, когда по первому морозцу едешь, то и дело вспархивают стайки пугливых рябчиков, а иногда, случается, и самого батюшку глухаря поднимешь - просто пушечный выстрел раскатится по гулкому лесу.

Но самое удивительное, самое незабываемое, что видел на этом бору Лукашин, - олени.

Было это два года назад.