Пути-перепутья (Пряслины - 3)   ::   Абрамов Федор Александрович

И, как вчера и позавчера, торчал в кольце ворот белый березовый колышек, который она сама втыкала по утрам,так он торчал и сегодня.

Лиза быстренько, за какие-нибудь полчаса, разделалась с Майкой, коровой Лукашиных, половину молока разлила по крынкам, а половину - в алюминиевое ведерко и забрала с собой.

Дома, конечно, стоял рев - с улицы слышно. Ревел Вася, ревел Родька, и сама нянька ревела.

Татьяна не маленькая кобыла - десятый год шел. Разве трудно после школы какой-то час с двумя ребятенками по полу поползать? Бывало, она, Лиза, в ее годы по целым дням за хозяйку оставалась - с оравой, на голодное брюхо, а эту Михаил испотешил - только и знает, что по улице бегать. "Ладно, пущай хоть у одного человека в пряслинской семье нормальное детство будет". Детство-то будет, а будет ли человек - это еще вопрос.

- Ты хоть бы огонь зажгла, - сердито сказала Лиза сестре. - Вот бы они и не ревели. А то в темноте-то и старик заплачет.

- Зажигала. Карасина в лампе нету.

- Карасин-то в сенях, за дверями. Отсохнут у тебя руки, ежели нальешь.

Засветив лучину, Лиза заправила в сенях лампу, а когда вернулась в избу, и след Татьянин простыл. Как, когда успела улизнуть? Через окошко? Так оно и есть. Через окошко. Крючок не в пробое - как овечий хвостик, болтается.

Ну и девка, ну и девка бессовестная, подивилась Лиза. Чего только из нее будет?

Ребята - Вася и Родька - с отчаянным воплем грабастались за ее подол.

- Сейчас, сейчас! Никуда не денусь.

Она торопливо сполоснула руки под рукомойником, села на прилавок к печи.