Пути-перепутья (Пряслины - 3)   ::   Абрамов Федор Александрович

Егорше было забавно, Егорша похохатывал:

-Ну и ну! На горячем месте сварганили тебя папа и мама.

И она презирала, ненавидела себя - ведь понимала же: не утехам, не радостям надо предаваться, когда по дому еще покойник ходит, а все равно, где бы ни была, что бы ни делала, на уме было одно - Егорша.

Вот бог-то меня, может, и наказывает за это, в который раз сегодня подумала Лиза и взяла на руки совсем наревевшегося сына (Родька, накормленный, уже посапывал на кровати).

- Ну чего орать-то? Чего? - начала она вразумлять сына. - Разве я тебя не люблю? Да всех пуще люблю. Только ведь нельзя обижать Родьку. Он и так обижен. Не привыкай, не привыкай, как отец, все загребать себе. Оставь чего и людям.

Где он сейчас шатается? Утром собирался в район ехать - пора бы уж к месту приставать. Сколько можно баклуши бить?

А может, опять где веселится? Поминали на днях - в верхнем конце видели. Неужто опять к Нюрке Яковлевой, своей старой любушке, тропу заторил? У той, бесстыжей, сроду ворота настежь для всех отворены...

Скрипнули воротца за избой - Лиза вся так и встрепенулась: Егорша!

Нет, не Егорша, а брат. Егорша прошмыгнет под окошками - и не услышишь: всегда крадучись, всегда потайком. А Михаил идет - за версту слышно. Будто с землей разговаривает.

- Где тот?

- Откуда я знаю? - Лизу зло взяло: в кои-то поры зашел к сестре и хоть бы спросил: как поживаешь, сестра?

- Жене, между прочим, полезно знать, где муж, - с назидательностью сказал Михаил.