Страница:
297 из 324
- Что так? В староверки записалась? - Михаил слышал от кого-то, что Марину будто бы недавно крестила Марфа Репишная. Да как! Прямо в Пинеге на утренней заре.
- Записалась не записалась, а все больше, родимо, натешила дьявола.
- Ну как хошь, сказал Михаил. - Не заплачу.
- Про постояльца-то моего чего слыхал, нет?
Михаил нахмурил брови: про какого еще постояльца? И вдруг вспомнил: так старуха зовет Лукашина, который в войну действительно сколько-то квартировал у нее.
Пробка от бутылки стеганула по стеклянной дверке шкафика - вот так он всадил свою ладонь в дно бутылки. А кой черт! За этим он сюда пришел? Затем, чтобы про постояльца выслушивать? Да он, дьявол ее задери, и так все эти дни как ошалелый ходит. Куда ни зайдет, с кем ни заговорит - Лукашин, Лукашин... Что Лукашину будет? Как будто Лукашина из-за него, Михаила, посадили. А Чугаретти, к примеру, тот так и думает. Вчера встретился у церкви пьяный: "Ну, Мишка, заварил же ты кашу!" - "Как я?" - "А кто же?" Оказывается, не надо было ему, Михаилу, шум из-за зерна поднимать, тогда бы все шито-крыто было. Вот так: тебе в поддыхало, да ты же и виноват.
Стакан водки, выпитый одним духом натощак после работы, весенним половодьем зашумел у него в крови, и вскоре Михаилу уже самому захотелось говорить.
- Марина, а ты знаешь, что мне сегодня один человек предлагал? - сказал он старухе, которая к тому времени опять начала потихоньку тюкать сечкой капусту. - Ох-хо! Чтобы я, значит, вот этой самой рукой приговор Лукашину подписал.
|< Пред. 295 296 297 298 299 След. >|