Пути-перепутья (Пряслины - 3)   ::   Абрамов Федор Александрович

- С кем?

- С Ганичевым. Вызвал середка дни, прямо с коровника. Есть, говорит, предложение, Пряслин, написать письмо в районную газету... Так и так, дескать, осуждаем своего бывшего председателя...

- Ивана Дмитриевича? - страшно удивилась Лиза. - Да что он, с ума сошел. Железные Зубы? Неужто Пряслины - уж и хуже их нету? Еще-то кого вызывали?

- Не знаю... Петр Житов, кажись, ходил. - Это Михаил сказал уже в дверях.

3

Развалюха Марины-стрелехи служила своего рода забегаловкой для пекашинских мужиков. От магазина близко, старуха - кремень, не надо бояться, что до твоей бабы дойдет, и - худо-бедно - завсегда какая-нибудь закусь: то соленый гриб, то капуста. Потому-то Михаил, выйдя из магазина, и направился по накатанной лыжне.

Марина рубила в шайке капусту у переднего окошка, где было посветлее, но, увидев его, в три погибели согнувшегося под низкими полатями, сразу без всяких разговоров встала, принесла с надворья соленых, достала из старинного шкафчика граненый стакан.

- А себе? - буркнул Михаил, присаживаясь к дряхлому, перекошенному столу с белой щелястой столешней, в правом углу которой было вырезано три буквы, обведенных рамочкой: С. Н. И. , Семьин Николай Иванович. Покойник при нем, при Михаиле, оставил эту памятку о себе в сорок втором в это же самое время, когда уходил на войну.

- Нет, нет, родимо мое, не буду, воздержанье сделаю, сказала старуха.