Рикша-призрак   ::   Киплинг Редьярд Джозеф

Он знал, что Юди совсем ещё маленькая, такая смешная маленькая… За последние четыре недели мама каждый вечер приходила в каюту, чтобы уложить спать её и Понча и спеть им песенку на ночь. Он не понимал, как можно забыть маму, но обещал маме и считал своей обязанностью исполнить обещание. Когда мама вышла из каюты, он спросил Юди:

— Ю, ты будешь помнить маму?

— Буду, — ответила Юди.

— Всегда помни маму, я дам тебе за это кусочек парусины, который отрезал мне рыжеволосый капитан сахиб.

Юди обещала всегда помнить маму.

И много раз ещё мама просила его о том, то же самое говорил папа с такой настойчивостью, что мальчику делалось страшно.

— Ты должен скорее выучиться писать, Понч, — говорил папа, — чтобы уметь писать нам письма в Бомбей.

— Я буду приходить к тебе в комнату, — сказал Понч, и папа всхлипнул при этом.

Мама и папа так часто всхлипывали в эти дни. Когда Понч уговаривал Юди «не забывать», они всхлипывали. Когда Понч, развалясь на диване в гостинице в Саутгэмптоне, облекал свои мечты о будущем в пурпур и золото, они всхлипывали. Но больше всего всхлипывали они, когда Юди протягивала губки для поцелуя.

И так в течение всего их продолжительного странствования по суше и воде Понч был предоставлен самому себе. Юди, конечно, ничего не понимала, а папа и мама были грустны, рассеянны и часто плакали.

— Где же наш брум-гхари? — спрашивал Понч, утомлённый поездкой в каком-то отвратительном приспособлении на четырех колёсах, с тяжёлым навесом для багажа наверху.