Родные и знакомые   ::   Киекбаев Джалиль Гиниятович

Уйти из компании старших он не мог,а с улицы доносились разудалые припевки его сверстников:

Вот и нам пришла пора

Воевать, кричать «ура».

Мы б шинели не надели,

Да эх! —

Досаждает немчура.

Словно яблочки, румяны

Нынче щёки у девчат,

Да ах! —

Нас по царскому веленью

Завтра с ними разлучат.

Мы пройдём по Белебею

И Самару навестим.

Ни докуку, ни разлуку

Мы германцу не простим.

Говорят, Уфа — на круче,

Посмотреть бы заодно.

Жить надеялись мы долго,

Да, видать, не суждено…

В доме Гибата было не повернуться: к призываемым на фронт присоединились солдаты прошлой войны. Старшие по возрасту сидели на нарах вокруг кадки с медовухой, которую разливал хозяин дома, — с плошкой в одной руке и деревянным черпаком в другой он исполнял обязанности аяксы, «стоящего на ногах». Те, кто помоложе, устроились кружком на полу, перед ними тоже стояла кадка.

Когда Сунагат пришёл сюда, его встретили приветственными возгласами, а Самигулла сполз с нар, обнял шурина и заплакал пьяными слезами.

— Шуряк! Сунагатулла! Уходим на войну, шуряк!

Один из стариков кинул в поданную ему Гибатом медовуху двугривенный и протянул плошку Сунагату:

— На-ка, мырза! Это не байский отвар хмеля, а мёд, добытый честным трудом. Выпей!

Сунагат, стоя, выпил до дна.

— Молодец, мырза! Садись к нам.

Сунагата, несмотря на его молодость, посадили на нары.