Родные и знакомые   ::   Киекбаев Джалиль Гиниятович

Локман торопливо чинил в шалаше лукошко. Гильман стоял рядом, отчаянно стуча камешком о камешек, чтобы вылетевший из улья рой опустился поблизости. Отроившиеся пчёлы и в самом деле начали скучиваться на стволе высокого вяза, растущего посреди пасеки.

— Из которого улья вылетели? — спросил Багау-бай, привязывая лошадь к шалашу.

— Во-он из того, с двойным летком, — показал рукой, Локман.

Багау отыскал взглядом толстую колоду, белевшую над сочной зеленью травы. В ней, как и во множестве других притенённых деревьями ульев, кипела незримая работа. Весь пчельник был охвачен невнятным гулом. Багау залюбовался своим богатством. Но долго любоваться было недосуг. Он взял из рук сына лукошко, для порядка проворчал:

— Нет, что ли, потяжелей?

— Готово! Рой сел! — возвестил Гильман.

— Сколько сегодня было роений?

— Двадцать восемь, — ответил Локман и выразительно посмотрел на братишку. Но тот, не замечая предостерегающего взгляда, возразил:

— Рассказывай сказки! Тридцать же!

— Какие тридцать? Забыл, что два роя в ульи вернулись?

— А, и правда… — спохватился Гильман.

У них был уговор скрыть от отца, что упустили два роя. Гильман, забыв об этом, едва не испортил дело. В действительности было тридцать роений. Но мальчишки замешкались, не успели приготовить лукошки и соответственно случаю одеться — два роя снялись с деревьев, на которые было сели. Как ни стучали камешками, посадить их обратно не удалось.