Родные и знакомые   ::   Киекбаев Джалиль Гиниятович

— Ах, какая досада! Сучок-то, оказывается, гнилой, — пробормотал Багау-бай и крикнулсыновьям: — Эй! Быстро! Прикройте лукошко!

Локман и Гильман, путаясь в траве, вымахавшей им по пояс, побежали к вязу. Но было уже поздно. Высыпавшийся из лукошка рой грозно поднимался с земли. Пчёлы мгновенно напали на мальчишек, и они, отчаянно взмахивая руками, пустились наутёк к шалашу. В воздухе над всей пасекой замельтешили чёрные точечки, жужжание поднялось такое, словно из ульев одновременно вылетел десяток роев. Разъярённые пчёлы облепили лошадь, привязанную к шалашу. Она забилась, вскинулась на дыбы, оборвала поводья и, дико взбрыкивая, умчалась с пасеки.

— Лошадь! Ловите лошадь! — кричал с де рёва Багау-бай.

Да где уж там — ловить…

Понемногу пчёлы успокоились. Какая-то часть роя рассеялась, разлетелась, другая — вернулась в свой улей.

— Ах, какая досада! — вздыхал Багау-бай, сбрасывая возле шалаша пчеловодческое облачение. — Да обернётся потеря прибылью!

Пора было идти домой. Гильман вытащил из шалаша заткнутый за лубок узелочек с остатками хлеба, взял янтау — деревянный сосуд, в котором утром принесли катык. Но прежде чем уйти, Багау заглянул в омшанник, осмотрел висевшие там лукошки с посаженными в них днём роями, расспросил, из каких ульев они вылетели.

Направились домой. Впереди широко вышагивал Багау-бай, за ним семенили сыновья.

Местность, по которой они шли, называется Узяштинскими вырубками. Здесь несколько пасек.