JК
Россия молодая. Книга 1 :: Герман Юрий Павлович
Страница: 400 из 822А нынче – то пирожка захочу, то мяска, то лапшевника с курятиной. Ох, пора костям и на место...
Рябов ухмыльнулся на старухины малые хитрости: как он с моря вернулся, так она его и потчует с молодой женой-то – послаще, пожирнее. Знает, что беден рыбак, словно церковная мышь, вот и хитрит, будто для себя старается.
Сели за стол, за чистую скатерть, Крыков спросил:
– Кормщик, как жить станешь?
Рябов поиграл ложкой, положил ее, погладил ладонью и тоже спросил:
– Ты об чем, Афанасий Петрович?
– О том – чего хлебать будешь, – объяснил Крыков. – Царь на Москву подастся, в монастырские служники тебе путь навеки закрыт. Лоцманом много ли заработаешь? А ныне – осень, зима наша студеная, кровли над головой у тебя нету, рыба не наловлена, зверь не настрелян, молода жена, я чай, для холодов и рухлядишки никакой не имеет...
Таисья порозовела, опустила глаза.
– Заботы больно много! – сказала бабка Евдоха, ставя на стол щи. – Вон она кровля, а вон она и печка...
– Погоди, бабушка! – прервал Крыков. – Я не для приличия толкую, я об деле... И ты сядь да слушай...
Бабинька села, сделала строгое лицо: мужикам не перечат, а коли мужик велит слушать – значит, уважает, совета ждет.
– Косторезное мое умение знаете, – сказал Крыков, – я в том художестве среди нашего поморского народа человек не первый, но и не самый последний. А коли оно так, то доски мне нарезать для вас за пустяк почитаю...
– Батюшка! – всплеснула руками бабка.
Рябов ухмыльнулся на старухины малые хитрости: как он с моря вернулся, так она его и потчует с молодой женой-то – послаще, пожирнее. Знает, что беден рыбак, словно церковная мышь, вот и хитрит, будто для себя старается.
Сели за стол, за чистую скатерть, Крыков спросил:
– Кормщик, как жить станешь?
Рябов поиграл ложкой, положил ее, погладил ладонью и тоже спросил:
– Ты об чем, Афанасий Петрович?
– О том – чего хлебать будешь, – объяснил Крыков. – Царь на Москву подастся, в монастырские служники тебе путь навеки закрыт. Лоцманом много ли заработаешь? А ныне – осень, зима наша студеная, кровли над головой у тебя нету, рыба не наловлена, зверь не настрелян, молода жена, я чай, для холодов и рухлядишки никакой не имеет...
Таисья порозовела, опустила глаза.
– Заботы больно много! – сказала бабка Евдоха, ставя на стол щи. – Вон она кровля, а вон она и печка...
– Погоди, бабушка! – прервал Крыков. – Я не для приличия толкую, я об деле... И ты сядь да слушай...
Бабинька села, сделала строгое лицо: мужикам не перечат, а коли мужик велит слушать – значит, уважает, совета ждет.
– Косторезное мое умение знаете, – сказал Крыков, – я в том художестве среди нашего поморского народа человек не первый, но и не самый последний. А коли оно так, то доски мне нарезать для вас за пустяк почитаю...
– Батюшка! – всплеснула руками бабка.