Росхальде   ::   Гессе Герман

Зазвонил колокольчик, засновали вверх и вниз по лестнице слуги. Художник немного поел и, пока ел, успел дважды сбегать в комнату Пьера. Раздетый и вымытый, мальчик уже лежал в своей кроватке из желтой меди. Затем в столовую вернулась госпожа Адель и сообщила, что ребенок успокоился, ни на что не жалуется и, кажется, скоро заснет.

— Что Пьер ел вчера? — обратился отец к Альберту. Альберт задумался, но ответил не ему, а матери:

— Ничего особенного. В Брюкеншванде я велел дать ему хлеба и молока, а на обед в Пегольцхайме нам подали макароны и котлеты.

Отец продолжал свой инквизиторский допрос — А потом?

— Он больше ничего не хотел есть. После обеда я купил у одного садовника абрикосов. Из них он съел только один или два.

— Они были спелые?

— Да, конечно. Ты, кажется, думаешь, что я нарочно расстроил ему желудок.

Мать заметила его раздражение и спросила:

— Что это с вами?

— Ничего, — ответил Альберт.

— Ничего такого я не думаю, — сказал Верагут, — я только спрашиваю. Не случилось ли вчера чего-нибудь? Может быть, его тошнило? Или, может, он упал? Он не жаловался на боли?

Альберт на все вопросы отвечал односложно «да» или «нет» и страстно желал, чтобы этот обед закончился как можно скорее.

Когда отец еще раз вошел на цыпочках в комнату Пьера, тот уже заснул. Бледное детское личико выражало глубокую серьезность и ревностную преданность несущему утешение сну.