Рождественские повести   ::   Диккенс Чарльз

Горько нам с нею было вспоминать об этом, когдаон стал на путь зла и все наши надежды, все мечты о его будущем рассыпались в прах, и все же это воспоминание, как ничто другое, привязывало нас к нему. Отец небесный, ты, кто добрее всех земных отцов! Ты, что так скорбишь о заблуждениях твоих детей! Прими снова в лоно твое этого заблудшего! Внемли ему - не такому, каков он стал, но каким был. Он взывает к тебе, как - столько раз нам это чудилось - взывал он к нам.

Старик воздел трясущиеся руки, а сын, за которого он молился, бессильно припал головою к его груди, словно и в самом деле снова стал ребенком и искал у отца помощи и утешенья.

Случалось ли когда-либо человеку трепетать, как затрепетал Редлоу среди наступившей затем тишины! Он знал, что должно случиться, и знал, что это наступит быстро и неотвратимо.

- Минуты мои сочтены, мне трудно дышать, - сказал больной, приподнимаясь на локте и другой рукой хватая воздух. - А я припоминаю, я должен был что-то еще сказать... тут был сейчас один человек... Отец, Уильям... постойте! Что это, мерещится мне или там стоит что-то черное?

- Нет, это не мерещится, - ответил старик.

- Это человек?

- Вот и я говорю, Джордж, - вмешался Уильям, ласково наклоняясь к брату. - Это мистер Редлоу.

- Я думал, он мне почудился. Попросите его подойти ближе.

Редлоу, который был еще бледнее умирающего, подошел к нему и, повинуясь движению его руки, присел на край постели.