Рождественские повести   ::   Диккенс Чарльз

Если бы молния небесная поразила Редлоу, он и тогда не так отпрянул бы от этой постели. Но и старик Филипп, который отошел было на несколько шагов, пока сын разговаривал с Ученым, а теперь вновь приблизился, тоже вдруг отступил с видимым отвращением.

- Где сын мой Уильям? - поспешно спросил он. - Уйдем отсюда, Уильям. Идем скорее домой.

- Домой, батюшка? - изумился Уильям. - Разве вы хотите покинуть родного сына?

- Где тут мой сын? - спросил старик.

- Как это где? Вот же он!

- Он мне не сын! - возразил Филипп, весь дрожа от гнева. - Такому негодяю нечего ждать от меня. На моих детей приятно поглядеть, и они обо мне заботятся, и всегда меня накормят и напоят, и готовы услужить. Я имею на это право! Мне уже восемьдесят семь!

- Вот и хватит, пожили, слава богу, куда еще, - проворчал Уильям, засунув руки в карманы и исподлобья глядя на отца. - Право, не знаю, какой от вас толк. Без вас в нашей жизни было бы куда больше удовольствия.

- Мой сын, мистер Редлоу! - сказал старик. - Хорош сын! А этот малый еще толкует мне про моего сына! Да разве мне когда было от него хоть на грош удовольствия?

- Что-то и мне от вас тоже немного было удовольствия, - угрюмо отозвался Уильям.

- Дай-ка подумать, - сказал старик. - Сколько уже лет на рождество я сидел в своем теплом углу, и никогда меня не заставляли на ночь глядя выходить на улицу в такой холод. И я праздновал и веселился, и никто меня не беспокоил и не расстраивал, и не приходилось мне ничего такого видеть (он указал на умирающего).