Рождественские повести   ::   Диккенс Чарльз

- Сестрау меня была, - равнодушно сказал он. Больше он ничего не помнил.

- В то рождественское утро вы с нею заглянули к нам, - продолжал Филипп, - и как раз повалил снег, и моя жена пригласила молодую мисс войти и присесть к огню, его всегда на рождество разводили в большой зале, где прежде, до того, как наши незабвенные десять джентльменов порешили по-другому, была трапезная. Я там был; и вот, помню, стал я мешать в камине, чтоб огонь разгорелся пожарче и согрел хорошенькие ножки молодой мисс, а она в это время прочитала вслух подпись, что под тем портретом: "Боже, сохрани мне память!". И они с моей бедной женой завели речь про эту подпись. И удивительное дело (ведь кто бы мог подумать, что им обеим недолго оставалось жить!), обе в один голос сказали, что это очень хорошая молитва, и если им не суждено дожить до старости, они бы горячо молились об этом за тех, кто им всего дороже. "За моего брата", - сказала молодая мисс. "За моего мужа, сказала моя бедная жена. - Боже, сохрани ему память обо мне, не допусти, чтобы он меня забыл!"

Слезы, такие горькие и мучительные, каких он еще никогда в своей жизни не лил, заструились по щекам Редлоу. Филипп, всецело поглощенный воспоминаниями, не замечал ни этих слез, ни встревоженного лица Милли, явно желавшей, чтобы он прервал свой рассказ.

- Филипп, - сказал Редлоу и положил руку на плечо старика. - Я несчастный человек. Тяжко, хотя и по заслугам, покарала меня десница господня.