Русская бабушка   ::   Сорокин Владимир Георгиевич

Неужели тогда с этой лампой жили? Неверится даже. Полина, бывало, как вечером свет отключат, зажжет и вяжет, вяжет. Она тогда в сорок первом Сережу ждала, на шестом месяце ходила. Сядет вот здесь и вяжет, вяжет. Николаю рукавицы, да носки. Он на фронте с самого июня был. Ей тогда тридцатый год пошел, а мне двадцать третий. Я-то вязать не любила. А она все вечерами вязала. Он ведь тут совсем рядом был, Москву оборонял. И убило его под Москвой. Не дошла тогда наша посылка, Полина, не дошла... (молчит, гладя лампу, потом со вздохом продолжает) Полина, Полина... Как ты там в этой больнице? Господи, хоть бы обошлось. Две недели без тебя живу, поговорить-то не с кем. И навестить не могу - ноги, как на грех, отказывают, а там на электричке два часа, а после по Москве на метро, да на трамвае - куда уж мне... А главное ни письма, ни весточки. Хоть бы написала - была операция, так мол и так. Изведусь вся... (вздыхает) Полинка-Полинка. Знаешь, сегодня день-то какой? Поди и забыла в своей больнице. А я помню и всегда помнить буду. Сегодня ж шестое декабря. Тот самый день. Вот я и лампу зажгла, как тогда вечером. Правда тогда похолоднее было - печка наша совсем не грела, дрова прогорят, а тепла нет. Лампу зажжем и сидим. А ты вяжешь, вяжешь... И тогда вязала к нашей свадьбе. Три ночи не спала. Подарила ему, моему лейтенанту, дорогому Федору Николаевичу, Феденьке моему. Два дня и две ночи побыли мы с ним, да и пошел на войну. Пошел, мой Федя. Милый мой Федя... Дай хоть посмотрю на тебя...