Русская бабушка   ::   Сорокин Владимир Георгиевич

(с трудом встает, берет лампу и, шаркая тапочками, подходит к висящим на стене фотографиям; подносит к ним лампу, стоит, разглядывая) Вот... Феденька мой. Тогда перед отправлением снялись мы с тобой. Вон какой красавец был. И я молодая. Хоть фотография осталась. И было нам по двадцать три года. Господи, было ли это? Полина? Помнишь Федю моего? Как на свадьбе сидели? Иван Кузьмич как хорошо сказал тогда, помнишь? А Лизу помнишь? Она тогда ведь моложе меня была! Господи, родные вы мои... все вы здесь, все... все... (трогает рукой фотографии) Все. Смотрите на меня, улыбаетесь. И молчите. Все кажется, что вот возьмете и заговорите со мной. Ах нет. Молчите все это времечко. Все сорок пять лет. И ты, Лиза. И ты, Иван Кузьмич. И ты, Феденька. Два дня побыла с тобой. А потом - ничего. Пропал без вести. А что это такое? Как это без вести? Ведь это еще хуже, чем смерть. Как это возможно - без вести? Федя. Где ты, милый мой Феденька? Сколько лет ждать тебя? Феденька мой... мучишь меня полвека... Господи... Федя... (голос ее прерывается, лампа дрожит в руке. Бабушка гладит фотографию Федора) Помнишь как провожала тебя? Как на вокзале поезда ждали? А я все молила, чтоб его вовсе не было. Стою с тобой и молю. Хоть бы не пришел, хоть бы еще денек побыть с тобой... А как увидала, что идет ваш паровоз - сердце так и сжалось. Я и плакать не могла тогда. Другие бабы рядом ревели, а я стою, руки ко рту поднесла, да и гляжу на тебя молча. А ты тоже на меня молча смотришь. Так молча и простояли, пока не закричали "по вагонам!" И пошли вы по вагонам. И ушел ваш поезд...