Русские сказки   ::   Горький Максим

И, обаятельно улыбаясь, показывала убранство спальни: над кроватью саркофагом - черный балдахин, с серебряной бахромой; поддерживали его выточенные из дуба черепа; орнамент - маленькие скелетики нежно играют могильными червяками.

- Евстигней, - объясняла она, - так поглощен своей идеей, что даже спит в саване...

Некоторые жители изумлялись:

- Спи-ит?

Она печально улыбалась.

А Евстигнейка был в душе парень честный и порою невольно думал:

"Уж если я - гений, то - что же уж? Критика пишет о влиянии, о школе Смертяшкина, а я... не верю я в это!"

Приходил Прохарчук, разминая мускулы, смотрел на него и спрашивал басом:

- Писал? Ты, брат, пиши больше. Остальное мы с твоей женой живо сделаем... Она у тебя хорошая женщина, и я ее люблю...

Смертяшкин и сам давно видел это, но по недостатку времени и любви к покою ничего не предпринимал против.

А то сядет Прохарчук в кресло поудобнее и рассказывает обстоятельно:

- Знал бы ты, брат, сколько у меня мозолей и какие!

У самого Наполеона не было таких...

- Бедный мой! - вздыхала Нимфодора, а Смертяшкин пил кофе и думал:

"Как это правильно сказано, что для женщин и лакеев нет великих людей!"

Конечно, он, как всякий мужчина, был неправ в суждении о своей жене, она весьма усердно возбуждала его энергию:

- Стегнышко! - любовно говорила она. - Ты, кажется, и вчера ничего не писал? Ты всe чаще манкируешь талантом, милый! Иди, поработай, а я пришлю тебе кофе...