Санькина любовь   ::   Сорокин Владимир Георгиевич

- У меня ведь душа давно болела... вот и вышло...

Руки его зашарили на голой груди:

- Гады... и не написали... не написали даже... суки...

Отшвырнув папиросу, он спрыгнул в яму и стал рыть дальше. Внизу земля оставалась такой же теплой и рыхлой. Сладковато пахло корнями и перегноем.

Через полчаса, когда Санька ушел в яму по плечи, землю стало выбрасывать трудней. Лопата мелькала реже, Санька часто останавливался, отдыхал. Холм выброшенной земли снова надвинулся.

Вскоре лопата глухо стукнула по крышке гроба.

- Вот...

Санька стал лихорадочно выбрасывать землю, часть которой вновь осыпалась вниз.

- Вот... господи... вот... Наташенька...

Дрожащий голос его глухо звучал в яме.

Откопав наощупь гроб, который прогибался и потрескивал под его ногами, он с трудом выбрался наверх, взял фонарик и сполз в яму.

- Вот... вот...

Он зажег фонарик.

Обитый черно-красным гроб наполовину выглядывал из земли.

Положив фонарик в угол, Санька быстро выбросил мешавшую землю. Потом подергал крышку. Она была приколочена. Размахнувшись, он вогнал острую лопату в нее.

- Вот... они ж забили тебя... гады... щас, щас...

Налег на ручку лопаты. Крышка громко затрещала, но не поддалась.

Выдернув лопату, Санька принялся сдирать с крышки черный коленкор.

- Наташенька... любушка моя... законопатили... суки...

Содрав непрочную материю, он посветил фонариком, потом, наклонив гроб, сунул лопату в щель, налег.