JК
Сексус :: Миллер Генри
Страница: 704 из 715А потом крикнула:
— Так ты его все еще любишь? Ты меня обманывала!
— Нет, нет! Клянусь тебе, что нет. Ты должна мне поверить, пожалуйста. Я никогда не любила его.
— Ты врешь!
— Клянусь тебе… клянусь, я никогда его не любила. Я к нему как к ребенку относилась.
Слова прервались визгливым смехом. Потом легкое шебуршение, будто они затеяли возню друг с дужкой. И мертвая тишина — такая наступает, когда губы прилипают к губам. Вот сейчас они раздевают одна другую, вылизываются, как телята на лугу. Заскрипела кровать…
Мерзкий притон — вот что это такое. Они избавились от меня, как от прокаженного, и теперь в постели превратились в мужа и жену. Хорошо, что я не лежу сейчас в углу у камина и не наблюдаю все это, положив голову на тяжелые лапы. Я бы зарычал, может быть, искусал бы их, и они пинали бы меня ногами, как вонючую шавку.
Больше мне ничего не хотелось слушать. Я тихо закрыл дверь и опустился на ступени. Так я сидел в полном мраке. Но странно: усталость и голод как рукой сняло. Я был бодр и свеж. Я мог бы пешком допереть до Сан-Франциско.
Но куда-то я должен теперь пойти! Мне надо определиться, или я сойду с ума. Я понимал, что я уже не ребенок. Я только не знал, хочу ли я быть мужчиной — слишком уж меня исколошматили, — но то, что я не ребенок, это уж точно!
И вдруг со мной случилась удивительная физиологическая комедия. У меня началась менструация. Я менструировал каждой дырой своего тела.
— Так ты его все еще любишь? Ты меня обманывала!
— Нет, нет! Клянусь тебе, что нет. Ты должна мне поверить, пожалуйста. Я никогда не любила его.
— Ты врешь!
— Клянусь тебе… клянусь, я никогда его не любила. Я к нему как к ребенку относилась.
Слова прервались визгливым смехом. Потом легкое шебуршение, будто они затеяли возню друг с дужкой. И мертвая тишина — такая наступает, когда губы прилипают к губам. Вот сейчас они раздевают одна другую, вылизываются, как телята на лугу. Заскрипела кровать…
Мерзкий притон — вот что это такое. Они избавились от меня, как от прокаженного, и теперь в постели превратились в мужа и жену. Хорошо, что я не лежу сейчас в углу у камина и не наблюдаю все это, положив голову на тяжелые лапы. Я бы зарычал, может быть, искусал бы их, и они пинали бы меня ногами, как вонючую шавку.
Больше мне ничего не хотелось слушать. Я тихо закрыл дверь и опустился на ступени. Так я сидел в полном мраке. Но странно: усталость и голод как рукой сняло. Я был бодр и свеж. Я мог бы пешком допереть до Сан-Франциско.
Но куда-то я должен теперь пойти! Мне надо определиться, или я сойду с ума. Я понимал, что я уже не ребенок. Я только не знал, хочу ли я быть мужчиной — слишком уж меня исколошматили, — но то, что я не ребенок, это уж точно!
И вдруг со мной случилась удивительная физиологическая комедия. У меня началась менструация. Я менструировал каждой дырой своего тела.