Семь дней творения   ::   Максимов Владимир Емельянович

Дочь подробно описывалаему их теперешнее житье-бытье, беспокои-лась о нем, о его здоровье и делах. По всему судя, Антонина была довольна выпавшей ей замуж-ней долей. Радуясь за нее, он в глубине души ревновал ее к Николаю, постепенно заместившему отца в сердце дочери: "В тираж выходишь, Лашков, скоро совсем никому не будешь нужен".

Возвращаясь как-то из магазина, Петр Васильевич, почувствовавший вдруг головокружение и жаркую слабость в ногах, еле доплелся до ближайшей скамейки в сквере, а отдышавшись, услышал рядом с собою легкое покашливание вперемешку с шуршанием газеты. В беспокойном предчувствии он скосил взгляд в сторону неожиданного соседа и сердце его учащенно задергалось: на противоположном краешке скамейки сидел Гупак, небрежно полистывая свежий еженедельник. Внимание Петра Васильевича не ускользнуло от него. Он мгновенно сложил газету вчетверо и с вежливеньким вызовом поклонился:

- Здравствуйте, Петр Васильевич. Надеюсь, в полном здравии?

- Пока не жалуюсь.

- Слава Богу.

- Не обижает. - Ему хотелось ответить непрошенному собеседнику погрубее, позадористее, но сам не узнал своего голоса, до того вяло и безобидно он - этот голос - прозвучал.- Вашими, как говорится, молитвами.

- Молимся, Петр Васильевич, молимся,- благодарно оживился тот,- не забываем о заблудших.

- А кто заблудший - единолично определяете?

- Нет, зачем же, Петр Васильевич, греха гордыни на душу не берем. Обо всех молимся. И о себе - тоже.