Семь дней творения   ::   Максимов Владимир Емельянович

- Не без греха, значит?

- Нет, Петр Васильевич, не нам камень бросать. С нашими грехами только каяться.

- Потому, видно, и не держатся около вас долго? Святость не той кондиции?

- Уж это вы не о дочери ли, Антонине Петровне?

- Ну, хоть и о ней!

- Дочь ваша, Антонина Петровна,- с вкрадчивой проникновенностью молвил тот,- голуби-ная душа. Такие, как она, от своего, раз взятого не отступятся. - Он опустил глаза. - В каждом ее письме ко мне лишь подтверждение этому.

- Выходит, пишет? - жарко обомлел Петр Васильевич, но почему-то не испытал при этом к Гупаку ни гнева, ни ревности. - Уважила дочка!

- Не судите ее строго,- тот несколько придвинулся к нему,- отец по крови и по духу равны для верующего. Родному отцу, тем более атеисту, не расскажешь того, что поймет лишь духовный руководитель.

- Дело у человека руководителя. - Он старался настроить себя на непримиримый лад, но слова его, едва сложившись, тут же теряли силу. - А все ваше это - блажь, юродство.

- Думаете?

- Да уж знаю.

- Разве можно что-нибудь твердо и наперед знать, уважаемый Петр Васильевич? Любая человеческая жизнь - это Божий мир заново. Как же можно своим глубоко личным знанием постичь другого человека, да еще и заставить его жить по-своему? Человек должен себя менять к лучшему, а не обстоятельства. А вы именно с обстоятельств-то и начали. Обстоятельства вы изменили, а душа человеческая, как была для вас за семью печатями, так и осталась. Вот мы и подбираем к ней ключи.