Семь дней творения   ::   Максимов Владимир Емельянович

Петр Васильевич шагнул было дальше, в глубь комнаты, но голоса, вдруг обозначившие себя за стеной в другой половине, заставили его невольно замереть и прислушаться...

- Хочу все сам узнать. - В голосе Вадима слышалась нескрываемая резкость. - Своими руками все пощупать.

- Одна лишь любовь ко всему сущему может быть источником познания. - С тихой осторожностью выбирал слова Гупак. - А вы в мир собираетесь с тяжелым сердцем. Истину можно постичь, не сходя с места. Беспокойное любопытство не прибавляет знания. Подумайте сначала. Зачем спешить?

- Так можно продумать до самой смерти. Мы живем в экзистенциальное время, время окончательного выбора. Я выбрал. О чем еще говорить, сотрясать воздух.

- Выбор в позиции, а не в движении. Может быть, для вас важнее и ответственнее сейчас остаться здесь. Вы не находите?

- Какой смысл? Зачем?

- Разве судьба Петра Васильевича, вашего деда, не трогает вас? Вам нужно помочь сейчас друг другу.

- В чем?

- Увидеть свет впереди.

- Это бесполезно. Ему его слепоты еще на целый век хватит. Таких, как я, он щелкает вместо семечек.

- Опыт вас ожесточил. Но из опыта надо делать выводы, а не средство самозащиты.

- Вот я и хочу сделать выводы. Для этого надо сравнить. Увижу сравню.

- Такими глазами вы ничего не увидите. У суетного гнева - плохое зрение.

- Наоборот, гнев обостряет зоркость.

- Редко. И не надолго.

- Думаю, что успею кой-чего разглядеть.

- Сомнения-то все равно останутся,- после недолгого молчания печально отозвался тот.