JК
Семейная жизнь весом в 158 фунтов :: Irving John
Страница: 191 из 294Я повернулся к раковине и, присмотревшись к своей зубной щетке, увидел, что все ворсинки на ней сбриты; пока я объяснялся с Генрихом, Вилли свершил это черное дело. Я перевел взгляд на Вилли, стоявшего у соседней раковины; он менял лезвие бритвы и ухмылялся. Он тоже, казалось, не понимал английского.
«Интересно, – сказала Утч. – Вилли и Генрих целых семь лет изучали английский в школе. Иногда они говорят по-английски со мной».
«Воображаю».
– Was ist [12] «воображаю»?
И вот мы пошли в золотой и красно-парчовый офис М. Майского в Советском посольстве. М. Майский был стар и морщинист; он смотрел на Утч с невыразимой нежностью и горечью – так больной дядюшка смотрит на свою дюжую племянницу.
«Ох, Утчка, Утчка», – повторял он.
Он говорил и говорил по-русски, но она попросила его перейти на английский, чтобы я тоже мог понять, о чем речь. Он печально обозрел меня.
«Вы, молодой человек, хотите забрать ее у нас? – спросил он. – Ох, Утчка, Утчка, что бы сказал бедный Кудашвили? Америка! Плакал бы он горько!»
Утч исправила порядок слов в его английском предложении.
Майский согласно покивал, у него были глаза на мокром месте.
«Ох, Утчка, Утчка, ведь ты росла на моих глазах! А теперь вот…»
«Я влюблена», – сказала Утч.
«Да, – глупо добавил я. – Я влюблен тоже».
«Как могло такое произойти?» – недоумевал Майский.
«Интересно, – сказала Утч. – Вилли и Генрих целых семь лет изучали английский в школе. Иногда они говорят по-английски со мной».
«Воображаю».
– Was ist [12] «воображаю»?
И вот мы пошли в золотой и красно-парчовый офис М. Майского в Советском посольстве. М. Майский был стар и морщинист; он смотрел на Утч с невыразимой нежностью и горечью – так больной дядюшка смотрит на свою дюжую племянницу.
«Ох, Утчка, Утчка», – повторял он.
Он говорил и говорил по-русски, но она попросила его перейти на английский, чтобы я тоже мог понять, о чем речь. Он печально обозрел меня.
«Вы, молодой человек, хотите забрать ее у нас? – спросил он. – Ох, Утчка, Утчка, что бы сказал бедный Кудашвили? Америка! Плакал бы он горько!»
Утч исправила порядок слов в его английском предложении.
Майский согласно покивал, у него были глаза на мокром месте.
«Ох, Утчка, Утчка, ведь ты росла на моих глазах! А теперь вот…»
«Я влюблена», – сказала Утч.
«Да, – глупо добавил я. – Я влюблен тоже».
«Как могло такое произойти?» – недоумевал Майский.