Школа   ::   Козлов Владимир

Через двадцать минут она вся застелена ковриками — резиновыми, плетеными и тряпочными. Там где-то и наш — я ж не буду позориться, говорить пацанам: это мой, не трогайте. Батька завтра подберет, если захочет.

После этого еще лазим по району, потом расходимся по домам: бухла нет, и нет у кого стрясти бабок.

* * *



Около овощного встречаю Йогана. Он говорит:

— Пошли ко мне, бухнем. У меня есть.

— А кто дома?

— Мамаша и тетка, но они не помешают, не сцы. Тетка будет в своей комнате, а мамаше все до жопы.

Йоган живет с мамашей и дурилой-теткой в своем доме на Вторых Горках. Дотуда от остановки — минут пятнадцать ходьбы. Асфальта нет, грунтовая дорога, как в деревне. Около домов бегают курицы, намазанные зеленкой — это чтоб соседи не покрали. В грязи валяются паршивые дворняги. Я спрашиваю у Йогана:

— А как ты зимой срешь? У вас туалет на улице — далеко переться.

— Я зимой сру под домом.

— А не холодно?

— Да нет, уже привык.

— А мамаша, тетка?

— Они тоже.

— А кто потом говно убирает?

— Мамаша.

Дом у Йогана — задроченный, как у всех на Горках: краска облупилась, забор сгнил.

Заходим и садимся на кухне. Йоган ставит на стол пузырь самогонки, лезет за малосольными огурцами в кастрюлю — она накрыта деревянным кругом и придавлена камнем. В рассоле плавает белая плесень.

Только выпиваем по первой — на кухню заваливает мамаша Йогана. Она старая — может, пятьдесят или больше.