JК
Шутка Приапа, или Обречение смолоду :: Широков Виктор Александрович
Страница: 61 из 110Здесь же следует констатировать, что гадалка, несмотря на явную молодость, оказалась профессионально точна и с обозначением главной проблемы попала в точку. Остается только, чтобы сбылось и более благое пожелание, и Владимир Михайлович ещё вкусил-таки жизненного меду, чтобы на смертном одре, уже бессмысленно, хрипя, не размышлять в предпоследнее мгновение о том, "вкусих" или "не вкусих"...
Пора, наверное, поведать и историю появления у начинающего сегодня прозаика щедро цитируемой, хотя и переработанной его набитой рукой давнего редактора и многолетнего толмача-перелагателя, рукописи об удивительной могиле с загадочной надписью на плите, находящейся на затерянном ныне кладбище его родного города П. Сам Гордин, к сожалению, не удосужился разыскать живописно обыгранную могильную плиту ни во время постоянного обитания в городе П., ни в свои редкие наезды из столицы. Более того, абсолютная правда то, что он целых долгих двадцать восемь лет хранил эту рукопись под спудом, в своем архиве, сам ни разу не дочитав её до конца, отнесясь высокомерно к романтически-пошловатому сюжету и к трафаретно-прошловековому стилю изложения, занятый любострастным чтением Пруста, Кафки, Сартра, наконец, Набокова, совершенно не предполагая самому когда-нибудь заниматься прозой профессионально и, самовыражаясь достаточно в стихах, переводах, которые через двадцать восемь лет сподобились антологических переизданий, и, на худой конец, в мелкой рецензионной работе.
Пора, наверное, поведать и историю появления у начинающего сегодня прозаика щедро цитируемой, хотя и переработанной его набитой рукой давнего редактора и многолетнего толмача-перелагателя, рукописи об удивительной могиле с загадочной надписью на плите, находящейся на затерянном ныне кладбище его родного города П. Сам Гордин, к сожалению, не удосужился разыскать живописно обыгранную могильную плиту ни во время постоянного обитания в городе П., ни в свои редкие наезды из столицы. Более того, абсолютная правда то, что он целых долгих двадцать восемь лет хранил эту рукопись под спудом, в своем архиве, сам ни разу не дочитав её до конца, отнесясь высокомерно к романтически-пошловатому сюжету и к трафаретно-прошловековому стилю изложения, занятый любострастным чтением Пруста, Кафки, Сартра, наконец, Набокова, совершенно не предполагая самому когда-нибудь заниматься прозой профессионально и, самовыражаясь достаточно в стихах, переводах, которые через двадцать восемь лет сподобились антологических переизданий, и, на худой конец, в мелкой рецензионной работе.