Шутка Приапа, или Обречение смолоду   ::   Широков Виктор Александрович

На чердаке лежали её старые бальные платья, расшитые бисером и стеклярусом, с кружевными вставками; необыкновенно узкие ботинки нежной кожи на высоких каблуках, различные туфли; тончайшее заграничное дамское белье, к которому он постеснялся прикоснуться; какие-то диковинные музыкальные инструменты вроде цимбал, старинного ксилофона и кастаньет; останки старинной мебели (бюро красного дерева и серебряные письменные ручки 84-й пробы до сих пор живы в его московской квартире, даже Марианна Петровна при отъезде в США не посягнула на его наследство, только Злата выпросила на память одну гладкую вставочку стиля "модерн"), старые ноты, в том числе и песенки Вертинского; фотоальбомы с бронзовыми и серебряными застежками и роскошные книжные издания фирм Вольфа и Девриена; цветные французские и немецкие литографии; "венская" бронза; пачки "царских" ассигнаций, которые он раздаривал в детстве чуть ли не килограммами (любили его прадеды иметь под рукой наличные, как и он, грешный, любит, только вот много Бог не дал); коллекция вееров (страусовые перья, кружева, ткань, цветная в рисунках бумага, слоновая кость, черепаховые пластинки, наконец, первая пластмасса начала века, которая была даже дороже, чем кость); сюжетные картинки и кошельки, расшитые бисером (все-все передал он дочери Злате); серебряные подсвечники, таковые же портсигары и женские табакерки с золотыми монограммами, несколько вещиц работы прославленного Фаберже (один серебряный гном с пробой, сидящий на нефритовой скале, у него тоже уцелел доныне, став его настольным талисманом); коллекция стеклянных и фарфоровых пасхальных яиц и такая же - из различных минер�