Сиротский хлеб   ::   Брыль Янка

Они, видно, и не думали о завтраке, хотя пели не умолкая от самых сумерек. Солнце взошло, но лучи его пока освещали только верхушки лип, в листве которых галдели галки.

Из застекленных белых дверей деревянного дома на высоком каменном фундаменте вышел заспанный пан Вильчицкий.

- Тебя чего пригнало сюда так рано? - недовольно спросил он у стоявшего перед крыльцом мужика.

Марко Полуян, голынковский солтыс, прежде всего снял шапку и поздоровался:

- День добрый, паночку. Бардзо пшепрашам*, что я нарушил спокойствие вашего сна. Я бы подождал, да ваша покаёвочка...**

______________

* Очень извиняюсь.

** Горничная.

- Чего тебе надо, Полуян?

Мужик стоял внизу, на земле, а панские сапоги блестели на уровне его бородатой физиономии. На мужике была "покупная" рубаха с застегнутыми кармашками, серые домотканые штаны, кепка, а ноги - босые. Пан красовался в хромовых сапогах, в черных галифе; белая сорочка была расстегнута, над ней клочья усов и большая, точно отполированная, лысина.

Слушая, что ему говорит Полуян, пан Вильчицкий громко откашлялся и плюнул. Плевок пролетел мимо самого мужика. Дядька даже не шевельнулся.

- Пшепрашам, Полуян, - сказал Вильчицкий и повторил: - Кхэ! Брр!..

- Ничего, паночку, на здоровье, - угодливо улыбнулся Полуян. - Так я все о том же: пока суд да дело - я у вас сразу беру две десятины. И деньги из рук в руки.

- Что мне твои деньги, Полуян, - говорил Вильчицкий, спускаясь с крыльца.