Сказки для сумасшедших   ::   Галкина Наталья Всеволодовна

Никаких за ней странностей не числилось, и жила она как обычная молодуха; поговаривали, правда, что по ночам все светлячки и гнилушки стягиваются к лесникову дому, и стоит дом в зеленоватом сиянии даже в безлунные ночи; но по сравнению с тем, что могло произойти с дочкой такого папы и сестрой таких сестричек, это были сущие пустяки.

Что же касается Ладзы-Мелиссы-Джиллы-Бей, самой младшенькой, самой любименькой (из красной смородинки получившейся), то судьба у нее вышла наособицу. Втюрился в нее Лесной царь, существо бессмертное и всемогущее, да так влюбился, что ничего от нее не требовал, не то что замуж, а даже и взаимности, а только чтобы подарки принимала. Хаживал, стало быть, и даривал . Подарил он ей бирюзовое колечко, бессмертие, земляничную полянку, вечную юность, а также возможность выбора участи — какую только пожелает: захочет — станет Лесной царицею, захочет — сельской учительницей, и так далее. И сидит, бывало, Ладза-Мелисса-Джилла-Бей у заиндевевшего окошечка с геранями, играет бусами речного жемчуга, очередным подарочком своего благодетеля, улыбается, держит на ладошке племянничка, да и сочиняет себе будущую жизнь. А садовник думает по-французски с умилением: «Шерше, — думает, — ля фам, се и есть ля ви»».

Как всякому молодому неискушенному начинающему автору, Кайдановскому очень понравился собственный текст. После слов «есть ля ви» он нарисовал Люсин профиль и записал несколько отрывков для следующей сказки под названием «Магазинчик»:

«— Мне бы ветчинки поколбасистей, — сказал разболтайчик.

— Свиной бочок — самый торчок, — ответствовала продавалка.

— Слева-то, чай, сальца избыточек, а справа, знамо дело, ноликов перебор, — заметил покупец.