JК
Следующий трамвай :: Майнаев Борис Михайлович
Страница: 4 из 8«Странно, но они похожи на людей?» Боль рванулась в виски:
– Папа-а-а!
– Где моя дочь?
– Шеф, он что-то пытается сказать, но я не понимаю его. Мне кажется, это английский,– теперь в женском голосе звучало смущение.
– Я слышу. Клаус, может быть стоит добавить ему? – я увидел, что тот, что был немного повыше, повернул голову в сторону от меня.
– Думаю, не стоит,– возразил ему другой мужчина,– вы почти закончили, а боли он чувствовать не должен.
«Сука,– подумал я, закусывая нижнюю губу, – лег бы на мое место… О, господи, я же там,.. на рельсах…»
– Где моя дочь?
– С ней все в порядке,– ответил он по-немецки и тут же продублировал на английском. Потом пробурчал себе под нос,– этот русский сильный мужик…
Я увидел катившиеся через мои колени голубые вагончики и все снова погрузилось в качающуюся темноту.
Пахло сиренью. Еще не открывая глаз, я почувствовал тонкие, нежные пальцы своей Настены. Во всем мире женщин только у ее ладошек такой нежный аромат. Они были такими даже тогда, когда жена стирала Ленкины пеленки, а я, дурачась, целовал их сквозь мыльную пену.
Холодок скользнул по губам и в рот просочился глоток воды. Так она поила меня, когда я валялся с крупозным воспалением легких, после того, как гробанулся вместе с вертолетчиками Южной экспедиции на тот дурацкий отрог ледника Федченко. Когда это было?..
– Папа-а-а!
– Где моя дочь?
– Шеф, он что-то пытается сказать, но я не понимаю его. Мне кажется, это английский,– теперь в женском голосе звучало смущение.
– Я слышу. Клаус, может быть стоит добавить ему? – я увидел, что тот, что был немного повыше, повернул голову в сторону от меня.
– Думаю, не стоит,– возразил ему другой мужчина,– вы почти закончили, а боли он чувствовать не должен.
«Сука,– подумал я, закусывая нижнюю губу, – лег бы на мое место… О, господи, я же там,.. на рельсах…»
– Где моя дочь?
– С ней все в порядке,– ответил он по-немецки и тут же продублировал на английском. Потом пробурчал себе под нос,– этот русский сильный мужик…
Я увидел катившиеся через мои колени голубые вагончики и все снова погрузилось в качающуюся темноту.
Пахло сиренью. Еще не открывая глаз, я почувствовал тонкие, нежные пальцы своей Настены. Во всем мире женщин только у ее ладошек такой нежный аромат. Они были такими даже тогда, когда жена стирала Ленкины пеленки, а я, дурачась, целовал их сквозь мыльную пену.
Холодок скользнул по губам и в рот просочился глоток воды. Так она поила меня, когда я валялся с крупозным воспалением легких, после того, как гробанулся вместе с вертолетчиками Южной экспедиции на тот дурацкий отрог ледника Федченко. Когда это было?..