Списанные   ::   Быков Дмитрий Львович

А у вас что, был свой человек по внутренним врагам?

— Так это же нормально! — развел руками Панкратов. — Везде есть. У «Местных» есть, у «Дворников»… А «Свои» — это наши, вы не знали?

— В каком смысле наши? — Свиридов окончательно запутался во всех этих своих, наших, местных и здешних.

— Одна команда. Почечкин — человек Бараша, а Бараш сами знаете чей.

Свиридов на всякий случай кивнул.

— Ну и вот. Пришел Каш. Видит, я лежу. Помидоров принес, сволочь. — Панкратов рассказывал беззлобно — Каширин выполнял свой долг, и он на его месте повел бы себя точно так же. — Принес, значит, помидорчиков, а сам к врачу. Что у больного Панкратова? Тот ему: плановое обследование. Ну, он и смекнул. Я выписываюсь, а он уже все написал. И ребят опросил, и ребята вспомнили, как я однажды над планом смеялся.

— Над каким планом?

— Известно каким. План один.

— А, — догадался Свиридов. — Зачем же вы над ним смеялись?

— Все смеялись, — пожал плечами Панкратов. — Пели про план из Чуйской долины — что такого? Идейных-то нет, все реалисты.

— Я одного не понимаю, — Свиридов чувствовал себя все неуютнее, словно за столом с ним сидело иноприродное существо с непостижимой логикой, не злобное, не агрессивное, боже упаси, миролюбивое и симпатичное по-своему, но все атомы в нем были расположены поперек. — У вас нет идеологии, вы сами сказали. А доносы есть. Как это возможно?

— Так и возможно, — Панкратов тоже, кажется, недоумевал, как можно не понимать таких простых вещей.