JК
Спокойствие не восстановлено :: Куликов Геомар Георгиевич
Страница: 69 из 209Маленький подвижный старичок на одной ноге, вторую заменяла деревяшка, судя по рубахе и штанам, отставной солдат, весело воскликнул:
— Ну вот и смена подоспела!
На что дед дипломатично отозвался:
— Подмога, Прохор Аверьянович. Твоего главенства и хлебца не отобьем…
— Брось, Семен, хитрить. Хлебец свой сирый все одно получу. А командовать мне не с руки. В помощники, коли возьмешь, останусь, а генералом ты будешь. И давай-ка поздороваемся по-русски!
У деда Семена, тронутого искренним приветом, повлажнели глаза. Старики обнялись и троекратно поцеловались, ткнувшись друг в друга бородами.
В столярке пахло родным и знакомым — деревом, кожей, клеем. Золотились и шуршали под ногами стружки.
«Неужели, — думал Гошка, — судьба наконец-таки смилостивилась?»
Дед Семен оттаял, размяк. Пространно и с чуждой ему многоречивостью рассказывал о внезапно обрушившихся бедствиях, благо отставной солдат слушал внимательно и сочувственно. Горевал дед Семен по поводу избы и нынешнего положения семьи.
— Все ж спробую, поклонюсь барину. Сам и здесь не в обиде. А вот сынов с невестками на землю бы надо.
— А что? Спробуй! — кивал Прохор. — Спина не переломится. Только едва ли тебе удовлетворение выйдет. Не похоже на то. Однако истинно сказывают: попытка — не пытка, спрос — не беда.
Остались ночевать в столярке, низеньком помещеньице, пристроенном к погребу.
— Мне веселее, — сказал Прохор, — ночью по-стариковски плохо спится, будет с кем перемолвиться словом. И чарочку сподручнее осушить с товарищем.
— Ну вот и смена подоспела!
На что дед дипломатично отозвался:
— Подмога, Прохор Аверьянович. Твоего главенства и хлебца не отобьем…
— Брось, Семен, хитрить. Хлебец свой сирый все одно получу. А командовать мне не с руки. В помощники, коли возьмешь, останусь, а генералом ты будешь. И давай-ка поздороваемся по-русски!
У деда Семена, тронутого искренним приветом, повлажнели глаза. Старики обнялись и троекратно поцеловались, ткнувшись друг в друга бородами.
В столярке пахло родным и знакомым — деревом, кожей, клеем. Золотились и шуршали под ногами стружки.
«Неужели, — думал Гошка, — судьба наконец-таки смилостивилась?»
Дед Семен оттаял, размяк. Пространно и с чуждой ему многоречивостью рассказывал о внезапно обрушившихся бедствиях, благо отставной солдат слушал внимательно и сочувственно. Горевал дед Семен по поводу избы и нынешнего положения семьи.
— Все ж спробую, поклонюсь барину. Сам и здесь не в обиде. А вот сынов с невестками на землю бы надо.
— А что? Спробуй! — кивал Прохор. — Спина не переломится. Только едва ли тебе удовлетворение выйдет. Не похоже на то. Однако истинно сказывают: попытка — не пытка, спрос — не беда.
Остались ночевать в столярке, низеньком помещеньице, пристроенном к погребу.
— Мне веселее, — сказал Прохор, — ночью по-стариковски плохо спится, будет с кем перемолвиться словом. И чарочку сподручнее осушить с товарищем.